Из жизни родовитой дворянской семьи Свияжениновых

Я мог бы познакомиться с ним и раньше: год-два, а то и пять-десять лет назад. Дмитрий Матвеевич Куражев приезжает из Петербурга в Алатырь чуть ли не ежегодно. И чаще всего на своем авто. Но в этот раз до родных мест добирался на поезде. Признался: высидеть тысячекилометровый путь за рулем становится трудновато. В нынешнем, 2006-ом, ему исполнилось 83 года. При знакомстве про себя я отметил: дай-то Бог иному в свои семьдесят выглядеть так же, как этот седовласый старец. Хотя само понятие «старец» меньше всего подходит к Дмитрию Матвеевичу – стройному, подтянутому, щегольски одетому.

Он приехал не просто повидать родные места, а с определенной целью – поставить часовенку в с. Елховке. Село это, до 1925 года  входившее в состав Алатырского уезда, было родовым имением дворян Свияжениновых. Фамилия эта не затерялась среди других на Руси. Свияжениновы причастны к важным делам государственным. Принадлежит к этой фамилии по материнской линии и Дмитрий Матвеевич. Но он меньше всего склонен выделять себя среди потомков Свияжениновых, по преданию ведущих свою родословную от казанского мурзы Османа, которого за верную службу Великий князь Московский Иван III в 1482 году наделил землями по реке Свияге, «от покляпова дуба до кривой березы мерою сорок верст». Течет в жилах Свияжениновых и французская, и немецкая кровь. Прадед Дмитрия Матвеевича был женат на внучке маркиза Шарля де Орро. Прабабушка приходилась родной сестрой Борису Владимировичу Штюрмеру, в молодые годы успевшему побывать в должности Ярославского генерал-губернатора и церемонимейстером царского двора, в зрелые годы удостоившемуся чести стать членом Государственного совета и в 1916 году (с 2 января по 1 ноября) занимавшему пост Председателя Совета Министров Российской Империи.

Заметный след Свияжениновы оставили и в Алатыре. Берет этот след начало с появления в уездном городе в 1851 году молодого дворянина, определившегося на службу в удельную контору писцом первого разряда. Алексей Гаврилович Свияженинов был из молодых, да ранних. В том же году именно он, а никто другой из претендентов, выкупает с торгов имение в восемнадцати верстах от Алатыря, в селе Елховке, и 95 душ крестьян с землей. За короткий срок он сумел сделать из приобретения выгодное дело, хотя прежние владельцы имения умудрились накопить долгов почти на девять тысяч рублей серебром. Соседи зауважали молодого помещика. А он успевал следить  за хозяйством и исполнять обязанности по службе.

Подстать ему – деятельная и общительная – супруга Елизавета Емельяновна, урожденная Манштедт. Это ей доверили исполнять обязанности попечительницы Алатырского  женского училища второго разряда, открытого в 1860 году для детей всех городских и сельских сословий. За пять лет попечительства  Е.Е.Свияжениновой (с 1862 по 1867 годы) училище не испытывало нужды в денежных средст-вах, выделяемых на его содержание. Пожертвования поступали от дворян, купцов и других состоятельных граждан.

В 1856 году у Алексея Гавриловича и Елизаветы Емельяновны родился сын Григорий – будущий доктор медицины, хирург, известный не только в России, но и в Европе. Детство его прошло в основном в Елховке. Учился в Алатырском уездном училище, потом в Казанской классической гимназии. Затем – Петербург, Военно-медицинская академия, которую окончил с отличием в 1880 году, работа на кафедре и стажировка в Германии. Вернувшийся из-за границы Григорий Алексеевич продолжает жить в Петербурге. Он широко и успешно практикует, применяя передовые методы как зарубежных ученых, так и собственные. Мало кто из ведущих российских хирургов мог похвастаться таким количеством успешно проведенных операций, сколько было на счету Свияженинова. Область его научных исследований – разработка методов использования на практике местных обезболивающих препаратов, обоснование их физиологических и токсических действий на организм человека. За научные разработки в этой области Г.А.Свияженинову и присваивается ученая степень доктора медицины. Григория Алексеевича назначают сначала главным хирургом, а затем директором Мариинской больницы для бедных. Одновременно он практикует в Александровской больнице. О хирурге Свияженинове пишут газеты и журналы, отмечая его вклад в развитие отечественной медицины.

Первая мировая вызвала разруху в стране. Особенно остро ощущалась она в столице. Положение  еще больше усугубилось после отречения царя от престола и когда были ликвидированы прежние институты власти и управления. Петроградцы страдали из-за бесконечных хлебных очередей, разгула бандитизма. Все это вызывало беспокойство за семью. А она у Григория Алексеевича немаленькая – восемь детей. И хотя старшие уже давно жили своей жизнью, он все равно о них душой болел, как и о младших. Давно не было вестей от старшего сына Алексея, воюющего с 1915 года на Западном фронте. Испуганной являлась домой после занятий старшая из дочерей Наталья – студентка медицинского института. По улицам бродили толпы солдат-дезертиров, спешащих домой захватывать и делить землю, а по пути мародерствующих, грабящих прохожих. И тут
Свияжениновым, можно сказать, повезло. Григория Алексеевича посылают в глубинку налаживать работу госпиталей в условиях войны и бороться с эпидемией сыпного тифа. И куда! На родину, в Алатырь!

Выехали в начале лета того же самого бурного семнадцатого. Добирались до места несколько суток. Как? Лучше не вспоминать. Вагон набит до отказа. Люди стоят в проходах так плотно, что во время остановок с трудом можно было протолкнуться к выходу за кипятком.

Алатырь встретил относительной тишиной. Но это было кажущееся спокойствие. События, которые последние месяцы будоражили Петроград, уже нашли отголоски и в маленьком провинциальном городе. Действовал уездный военно-промышленный комитет по снабжению армии, в марте прошла многолюдная демонстрация как отклик на Февральскую революцию, учащиеся старших классов реального училища подали в педагогический совет петицию: «…иметь право посещать сеансы кинематографа, посещать вокзал, быть на улице без ограничения времени и носить неформенное  платье». Но в целом обстановка заметно отличалась от столичной. В провинции было сытнее, а это уже немаловажный фактор для большой семьи.

Сначала обосновались в Елховке, а потом в Алатыре арендовали большой дом с мезонином на углу улиц Александровской и Сурской Набережной. Он и сейчас стоит там, только сильно обветшавший и уже без балкона, с которого открывался вид на Засурье.

Весть о приезде из Петрограда известного хирурга  быстро распространилась по городу. И люди потянулись к нему за помощью со всего уезда. Верной помощницей Григория Алексеевича была Наталья, еще не окончившая свой институт и приехавшая в Алатырь вместе с родными. Помощь оказывалась тысячам и тысячам тифозных больных. Но главным оставалась организация работы госпиталей, здоровье солдат и офицеров многочисленного гарнизона, расквартированного в городе.  В итоге только в Алатыре было развернуто шесть таких госпиталей, среди военнослужащих выявлены сотни больных тифом, которых вместе с ранеными требовалось как можно быстрей возвратить в строй. Приходилось заниматься и хозяйственными вопросами. К примеру, обеспечением продовольствием. Решили при госпитальном хозяйстве построить ферму, закупить племенной скот. Потом новая власть в лице Алатырского Уисполкома отметит заслуги доктора медицины Свияженинова в борьбе с тифом в уезде. Сделает это и Ждамировский волостной Совет рабочих и крестьянских депутатов Алатырского уезда Симбирской губернии. Елховка относилась к Ждамировской волости, и здесь в своем имении семья доктора медицины проводила немало времени, а сам он во время пребывания в селе продолжал заниматься своим профессиональным делом. В Елховке Мария, одна из дочерей, познакомилась с молодым поручиком, участником первой мировой войны Матвеем Куражевым – будущим отцом нашего знакомого Дмитрия Матвеевича.

Напряженная работа в какой-то мере сглаживала остроту восприятия окружающего мира. А он, этот мир, менялся на глазах. Гнетущее безвременье, неопределенность, наступившие после февральских событий семнадцатого года, сменилось жестким, бескомпромисным правлением. Новая власть разглагольствовать не любила: или подчиняйся, или погибай. По-прежнему шла война, только намного страшней той, германской. В германскую Алатырь находился в глубоком тылу. А в гражданскую сразу же оказался в прифронтовой полосе. В городе объявлено военное положение. В связи с захватом Симбирска белочехами и белогвардейцами в Алатырь эвакуируются губернские учреждения.

Многие в уездном городе, как и во всей России, еще надеются на Учредительное собрание, считая роспуск его большевиками в начале восемнадцатого года
каким-то недоразумением. Эту большевистскую акцию осудило объединенное собрание Алатырского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Оно состоялось в начале  января восемнадцатого года, а уже в конце этого месяца создается единая городская организация РСДРП (б), и сразу же Алатырский временный революционный штаб выносит постановление: никаких собраний, митингов, воззваний, прокламаций без разрешения штаба. Из состава Совета выводят эсеров, меньшевиков – всех, кто ратовал за Учредительное собрание, кто не согласен с линией большевиков. Упраздняется городская дума, и во всех учебных заведениях отменяется преподавание религиозных предметов. А 1 мая произошло массовое выступление горожан против Советской власти. Причина выступления явствует из протокола заседания исполкома Казанского губернского Совета: «Телеграмма из Алатыря  о разгоне Совета голодной толпой.  Временный комитет просит отправить вне очереди наряд хлеба». (Окт. революция и установление Советской власти в Чувашии. Сборник док. – Чебоксары, 1957 – с. 211).

Несладко стало жить и в уездном городе. Не только продовольственный вопрос был причиной недовольства. Новая власть слишком уж круто гнула свою линию. Особенно напугали события, связанные с выступлением против нее красноармейцев местного гарнизона. Это было уже второе такое выступление. Чтобы «показать, что власть существует», расстреляли тринадцать человек из числа «контрреволюционеров». И одного из них публично – перед строем. Вслед за этим на заседании городского комитета РСДРП (б) рассматривается вопрос об открытии в Алатыре концентрационного лагеря. Для многих концлагерь – пока понятие отвлеченное. Но только «пока». Время, когда можно будет низринуть хулу на любого и упрятать его в ГУЛАГовское заведение, было уже не за горами.

Несмотря ни на что, жизнь продолжалась, и в ней были свои радости. Поднимал настроение и вид с балкона. Дух захватывало от увиденного: под крутым бережком течет быстрая Сура, а за ней пойменные луга до самого Алтышева. Истинно: никакое искусство даже в своем совершенстве не достигнет природы. И уж совсем скоро свадьба Машеньки с Куражевым. Хочется верить: будет дочь за ним как за каменной стеной.

На городских улицах много новых лиц. Среди них можно было встретить Бориса Михайловича Житкова, Сергея Александровича Бутурлина – московских профессоров, приехавших в Алатырь для организации Института природоведения. Тут же и Д.Х.Южин, известный артист и режиссер. Он готовится поставить в Алатырском народном театре шестнадцать оперных спектаклей. И вообще Алатырь в те годы стал пристанищем для многих известных ученых, деятелей культуры и искусства. Они спасались здесь от тягостей столичной жизни, хотя и от уездной зачастую терпели немало лиха. Знакомство с ними скрашивало жизнь.

Ю.ЗАХАРОВ.

(Продолжение следует).

№97-98 от 12.08.2006 г.